Независимо от того, признается это или нет, факты доказывают, что нынешняя территория Армении – это тюркская земля, исторически принадлежавшая Азербайджану. Фактически, это подтверждают сами армянские источники. Великие предки азербайджанского народа оставили неопровержимые доказательства того, что они были жителями тех географических регионов, где исторически жили, и имели богатое культурное наследие.

Образ города Иреван отражен в гравюре XVIII века. Детальное изучение этой гравюры показывает, что структура города, а также отдельные жилые и культовые постройки имеют те же характеристики и формы, что и структура средневековых азербайджанских городов. Заметки в произведениях средневековых путешественников (например, Эвлии Чалаби) совпадают с этой гравюрой и доказывают, что Иреван издревле был городом Азербайджана.

Первые архаические памятники архитектуры, которые мы встречаем на территории Западного Азербайджана, ныне называемой Арменией, – это менгиры (франц. «мен»-камень, «гир»-длиный). Менгиры можно встретить в Зангезурском, Вединском, Гаракилсинском районах. Среди местного населения их называли «армейскими камнями». Название этих камней каменными ордами (армейскими камнями) тюркскими племенами является результатом древних анимистических представлений и культа предков. Беспрекословное повиновение и поклонение старейшинам племени создали культ предков. Камни-менгиры рассматривались как живое существо, могущественное, всемогущее создание. Исходя из традиционного продолжения древнего понимания, эти камни почитались как живая, вооруженная группа людей. В поселке Каракилса Зангезурского района сохранились остатки мегалитических построек, датируемых II тысячелетием. Они имеют ту же структуру и характеристики, что и менгиры в других районах Азербайджана (Ходжалы, Зияратдаг – Дашкесан, села Беюк и Кичик Гарамурад – Гедабек). Местные жители до сих пор считают эти камни священными существами.

Интересно, что менгиры имеют определенное родство с человеческими фигурами, созданными в Азербайджане в конце железного века (конец I тысячелетия до нашей эры, первые века нашей эры). Анализ каменных изваяний, найденных в селах Шамахинского района (Хыныслы, Дагколани), показывает, что эти статуи устанавливались на могиле умершего воина, чтобы его душа пришла и нашла его позже. Точно так же менгиры символизировали дух мертвого воина. Судя по всему, менгиры, найденные в Западном Азербайджане, имеют ту же идеологическую основу, что и древнетюркские скульптуры в других районах. Древнейшие следы проживания на территории Азербайджана было бы правильно искать еще и в наскальных рисунках.

В долинах Армудлу и Гачакгирилан близ Гаракилсы Зангезурского района и села Союгбулаг Лоруского махала имеются наскальные надписи, датируемые V-IV и III-II тысячелетиями до нашей эры. Стилистическое сходство этих наскальных рисунков с наскальными рисунками, обнаруженными в горах Гобустана, Шувеляна (Абшерон), Гамигая (Нахчыван А.Р.) и Кельбаджара, пластика, условность, схематичность фигур, расположение фигур в пространстве изображения,  образы (человека, лошади, козла, оленя, тура, тигра, волка и др.), идентичность танцевальных и охотничьих сцен передает на уникальном и интересном языке жизнь и быт, мировоззрение наших великих предков , а также наглядно доказывает, что земли Западного Азербайджана принадлежат азербайджанским тюркам.

Среди изображений, обнаруженных близ села Союгбулаг, рисунок оленя с изображением дракона на нем выполнен условными, схематичными и жесткими контурами. Изображение оленя считается символом изобилия и блага, а дракона – символом злых сил. Изображения оленя и дракона – одни из широко используемых в азербайджанском искусстве мотивов. Еще в 1898 году русский учёный А. Бобринский написал письмо учителю немецкого языка Э. Реслеру, проводившему раскопки в Карабахе, и просил узнать происхождение узора, похожего на букву «S», найденного на карабахских коврах и писал: «…Я уверен, что это символическое украшение представляло собой реальное существо в далеком прошлом. Поэтому нам следует искать его предка в живой природе…».

Действительно, не зря мы уделили большое место мотиву дракона в нашем творчестве. Этот мотив занимал важное место в жизни, быту, фольклоре и мифологии тюркоязычных народов в далеком прошлом и даже сейчас. Даже сегодня существуют топонимы, связанные с тотемами змей и драконов. Примерами тому служат «Илан Даг» в Нахчыване, «Драконья скала» в Газахе, «Драконья скала» во многих местах вокруг озера Гейче, «Дом дракона» в селе Чаллы Карвансарского района (ныне Иджеван), «Драконья скала» в селе Зод Басаркечерского района и т. д. Образ дракона широко распространен в азербайджанских народных сказках  «Меликмамед», «Тапдыг », «Черный конь» и др. В этих сказках дракон в основном олицетворяет злые силы. Азербайджанский учёный и фольклорист М.А.Сеидов отмечает, что слово «дракон», распространенное среди тюркоязычных народов, является персидским словом. Тюрки использовали это слово как «бука» перед драконом. По мнению исследователей, в раннем средневековье «Бука» было одновременно названием племени онго и именем, данным религиозным и светским вождям племени. В ворсовых коврах Карабаха, в том числе коврах «Варни», имеется 16, 20, 24 рисунка драконов. Ковры, сотканные по схеме пахлавы, состоящей из стилизованных рисунков драконов, в народе называемых «Хатаи», хранятся в Топкапы, Хали в Стамбуле, Метрополитен-музее в Нью-Йорке и Музее декоративного искусства в Будапеште. Причина распространения образа дракона на Кавказе, в Иране и Анатолии связана с миграцией тюркских племен из Средней и Центральной Азии на запад.

Это мнение подтверждают видные турецкие ученые А. Эсин, О. Асланапа, Н. Диярбекирли и французский искусствовед Амеранг Сагизян. Сами армянские источники иногда косвенно подтверждают эту мысль. Некоторые армянские исследователи утверждают, что эти ковры принадлежат армянам, основываясь на орнаментах и ​​изображениях на коврах, принадлежащих Азербайджану: «Армянские ковры, называемые вишапагрог (ковер-дракон), не имеющие аналогов в искусстве ковроделия, разнообразны. Главным центром промежуточного поля является образ «вишапа» (дракона), олицетворяющего в армянском фольклоре силы добра и зла. Армянский искусствовед Нонна Степанян рассказывает об армянском ковроделии в своей книге «Армянское искусство» (1989). Описывая азербайджанский ковер, принадлежащий к карабахской группе, она отмечает, что этот ковер относится к 1700 году, и пытается представить его как армянский ковер «Гоар», но нам не нужно специально доказывать, что этот ковер является ковром «Челеби», принадлежащим к Карабахской ковровой школе. Поскольку, сам армянский автор дал ковру название «Гоар» на английском языке. По сути, это название взято от имени женщины, которая ткет ковер. Как мы уже упоминали, ковер, на котором обнаружено изображение дракона, принадлежит Карабахской школе ковроткачества. На азербайджанском языке это слово пишется «Говхар», а в разговоре оно употребляется как «Гохар».

В ряде армянских источников также говорится о коврах с восьмиугольными изображениями на них, поэтому сложно понять, что означает восьмиугольная звезда у армян. Восьмиугольная звезда помещена внутри центрального купола албанско-турецкого христианского храма Учкилса, который армяне называют Эчмиадзином. Орнаменты и украшения здесь напоминают композиции азербайджанских ковров и цвета миниатюр. Геометрические узоры с символом святой троицы мы находим на керамических сосудах II-I тысячелетий до нашей эры, обнаруженных при археологических раскопках в городе Иреван.

Говоря об искусстве Западного Азербайджана, необходимо особо упомянуть найденные в этих местах каменные фигуры баранов. Поскольку, они встречаются как в большом количестве, так и в указанной местности, почти в каждом селе, в разнообразии стилевых характеристик, а также в Карабахе, Нахчыване, Гяндже, Газахе, Кельбаджаре, Лачине, Лерике, Гедабейском и других районах Азербайджана, в районах Грузии, где проживают азербайджанцы; фигурки лошадей примечательны схожими чертами и однозначно не оставляют сомнений в том, что эти территории являются древнетюркскими землями. Баран издревле был символом изобилия и победы наших предков. Фигуры барана встречаются во многих местах. От ковров до сказок, двойных бараньих рогов, висящих на входных дверях домов, до национальной кухни, изображения баранов можно встретить практически повсюду в жизни азербайджанского народа. Во многих районах и селах Азербайджана до сих пор сохранился обычай прикреплять бараньи рога к столбам заборов, сваям балконов как символ благословения и силы.

В устной народной литературе, народных сказках, повестях, скороговорках и считалках, старинных сказках, былинах, словом, повсюду встречается мотив барана. Не случайно к главному герою саги о Кероглу, яркому образцу общей культуры тюркских народов, обращаются как к Гоч Кероглу. Среди изображений, изображающих барана как тотем, большой интерес для нас представляют высеченные из камня фигурки барана. Дюбуа де Монпар, французский путешественник, посетивший Азербайджан в 1834 году, отмечал, что видел в Карабахе множество каменных фигур животных, и что местное население питало к ним особое уважение. О каменных фигурках барана повествуется в трудах русского ученого В. М. Сысоева, посетившего Азербайджан в 1926-27 годах. «…здесь я увидел фигуру барана с вьющимися рогами, и среди бездетных женщин бытует поверье, что у той, кто пройдет между ног этого барана и перейдет на другую сторону, обязательно родится ребенок».

Попавшиеся нам памятники каменного барана навевают представление о пластическом искусстве Западного Азербайджана, индивидуальном творчестве мастера, их изготовившего, композиции, живописи, мастерстве обработки камня и резьбе. Описания каменных фигур барана, найденных в Зангезурском, Гейчинском махалах и других селах Западного Азербайджана, изучались азербайджанскими учеными (академиком Расимом Эфенди, доктором исторических наук Машади Нематовой и др.) еще в советское время.

 В селе Уруд Зангезурского махала, в селе Зод Гейчинского махала на холме Боз бурну, а также местах, именуемых Беш даш, Даш ахур и Большой Гонур, обнаружено множество надгробных памятников и статуй баранов. Декоративные украшения упомянутых каменных фигур барана состоят из мотивов растительного и геометрического орнамента, надписей, а в некоторых случаях, в прямом смысле, сюжетных композиций. Декоративные украшения фигурок выполнены в компактном и лаконичном стиле.

Обращают на себя внимание декоративные украшения каменной фигуры барана 1578 года в селе Уруд. Декоративные украшения фигуры барана состоят из стилизованных цветочных узоров на спине барана и гравированной сюжетной композиции на правой стороне. Сцена охоты изображена в композиции, простирающейся горизонтально от хвоста к шее барана. Самая интересная часть композиции представлена изображением в грудной части. Мужчина в высокой шляпе на голове поднимает обе руки перед алтарем и молится. Подобные сюжеты, изображающие религиозные обряды, связанные с шаманизмом, можно встретить и в других регионах Азербайджана.

В месте под названием «Беш даш» в селе Зод Гейчинского района находились пять каменных фигур баранов. На этих фигурках были вырезаны геометрические узоры. Фигуры были вырезаны из местного камня и привлекали внимание своей пластикой, реалистичностью и монументальностью общего вида. Это позволило местному населению относиться к каменным фигуркам барана как к живым и святым существам. Холм на вершине этих камней, вероятно, был братской могилой или курганом. В месте, называемом жителями упомянутого села «Беюк Гонур», было много каменных баранов и фигура пастуха с палкой в ​​руке. По преданию, стадо пастуха и он сам страдали от жажды. В случае, если пастух найдет воду, он приносит жертву и молится. Его молитва будет принята, и из того места, где он ударяет палкой, течет родник. Пастух, спасающий себя и свое стадо от жажды, не приносит жертвы. Разгневавшись на это, Бог превращает самого пастуха и его стадо в вечный камень.

Древнейшие каменные фигурки барана были найдены в Средней Азии (Хакасия и Казахстан). Самая старая из них датируется II тысячелетием до н.э. Кроме того, анализ двух мраморных фигур баранов, обнаруженных русским ученым В. Радловым, английским ученым Х. Хейкелем и французским ученым Де Лайко,  проводившими раскопки в гробнице турецкого хагана VIII века Гюльтакина на северо-западе современного Ирана (Гейтепе и др.), в восточных провинциях Турции (Диярбакыр и др.), расположенную в 400 км к западу от города Улан-Батора в Монголии,  еще раз доказывает, что они по стилю очень похожи на найденные каменные фигурки баранов в Западном Азербайджане.

Наряду с каменными фигурами барана в Западном Азербайджане заслуживают внимания надписи и описания на каменных сундуках над могилами. На одной из каменных фигур барана, найденной на территории селения Уруд, написано «Ифтихар, сын Аммира. 986 год (Милади 1578-79) Аллах, Мухаммад, Али, авалди-агван».

Наиболее интересные образцы искусства Западного Азербайджана нашли свое отражение в области настенной живописи. Классическая поэзия, рисунки и сочинения путешественников, художников и ученых, посетивших нашу страну в разные периоды, настенные украшения, найденные в миниатюрах XIV-XVII веков и другие факты свидетельствуют о том, что это искусство имеет в Азербайджане древнюю историю; наличие наряду с орнаментальными узорами сюжетных изображений, обусловленных особенностями художественного стиля, доказывает то, что он сложился под влиянием искусства миниатюры.

Большое значение для нас имеют настенные росписи во дворце иреванского военачальника Гусейнгулу хана, целенаправленно разрушенные армянами. Архитектурное строение и декоративное оформление дворца, особенно зеркального зала, очаровывали всех своей оригинальностью и богатством. В 1827 году этот дворец посетил русский поэт А. Грибоедов, посмотревший постановку своего произведения «Горе от ума». А. Грибоедов, барон Август фон Хакстхаузен, художник В. Мошков и Г. Гагарин в своих сочинениях и картинах дали чрезвычайно интересные сведения о настенной росписи дворца, высоко оценили представленные здесь многофигурные батальные (боевые) сцены и портреты. Эти фактические материалы дополняют друг друга и дают определенные сведения о состоянии дворца до его реставрации известным азербайджанским художником Мирзой Гадимом Иревани в 1850-х годах, форме и содержании изображений, стиле исполнения и стилистических особенностях.

На стенах дворца, особенно в зале с зеркалами и летнем павильоне с сетками, представлены разнообразные орнаментальные мотивы, цветочные букеты, декоративные композиции, состоящие из изображений животных и птиц, а также бытовые сцены и героические эпизоды, взятые из «Шахнаме» А. Фирдовси.  Один из таких эпизодов изображает дуэль Рустама с Исфандияром, а позднее – такие батальные сцены, как его бой с великаном; в других композициях изображалась любовь и различные бытовые темы, разработанные в лирическом стиле.

В летнем зале дворца располагались многофигурные композиции, изображающие различные эпизоды визита Надир шаха Афшара в Индию. Здесь также представлены портреты Фаталишаха, Аббаса Мирзы, Гусейнгулу хана и др. произведения. Неизвестный автор, описывая интерьер дворца, упоминает изображения Сардарского дворца и показывает, что они выполнены под влиянием искусства восточной миниатюры, но отражают художественное влияние европейского искусства за счет использования эффектов света и тени.

Говоря об искусстве Западного Азербайджана, невозможно не упомянуть имя Мирзы Гадима Иревани (1825–1875), выдающегося азербайджанского художника, жившего в XIX веке. Мирза был древним мастером портрета и орнамента, сыгравшим важную роль в развитии реалистической станковой и монументальной живописи в Азербайджане. Первое художественное образование он получил у своего отца Мухаммеда Хоссейни, который был мастером резьбы по дереву. Получив начальное образование в школе Усули-джадид, Мирза отправился в Старый Тифлис и окончил там прогимназию. В 1840-х годах он вернулся в город Иреван и до последних дней жизни работал почтовым телеграфистом.

Творчество художника можно разделить на три периода: ранний (период до 1850-х гг.), совершенствование (1850-е гг.) и окончательное формирование (1860-70-е гг.). В первый период своего творчества он занимался преимущественно декоративно-прикладным искусством, рисованием и трафаретами для настенных росписей и художественной вышивкой. В его произведениях такого рода отражены стилизованные растительные орнаменты и сложные композиции. Представлено яркое и реалистичное описание розы, лилии и других цветов, а также различных птиц. Эти произведения Мирзы Гадима отличаются от классических миниатюр решением художественной формы. Это также показывает, что в нашем национальном изобразительном искусстве применяются реалистические приемы европейского изобразительного искусства. Мирза написал несколько портретов темперой и масляными красками на бумаге, стекле и зеркале, а также орнаментально-декоративные композиции старинного декоративного стиля. Эти произведения, в том числе портреты  «Сувари», «Танцовщица» и «Дервиш», традиционно декоративны по цвету и схематичны по разрешению изображения.

Уже получивший известность как талантливый художник, Мирза Гадим был приглашен для реставрации настенных росписей знаменитого дворца Гусейнгулу хана, правителя Иревана. Здесь художник воссоздал старинные декоративные панно и сюжетные композиции, украшавшие дворцовые помещения, в том числе зеркальный зал, и создал несколько оригинальных работ и портретов исторических личностей. Эти произведения, написанные в технике масляной живописи на больших полотнах размером 100 х 200 см, благодаря своей монументальности, стилю и технике исполнения ознаменовали появление совершенно новых качественных произведений в нашем национальном изобразительном искусстве. В отличие от произведений художника, относящихся к его раннему творчеству, на этих панно изображены далеко не абстрактные портреты конкретных исторических личностей – Фатали шаха, его сына Аббаса Мирзы, Гусейнгулу хана и его брата

Последний период расцвета  творчества Мирзы Гадима Иревани можно охарактеризовать как период создания наиболее ценных произведений, известных на данный момент. В этот период были созданы такие прозведения как «Сидящая женщина», «Вуджула Мирза», «Шах Талат» (Художественный музей Грузии), «Молла», «Восточная женщина», «Неизвестная женщина», «Сидящая женщина» (данная работа художника, созданная в XIX веке в «стиле Каджара» считается его самым сильным произведением), «Принц с женой», «Король и его везирь» и др. Объем, хотя и слабый, светотеневой контраст, легкий цветовой переход и использование законов перспективы доказывают, что Мирза Гадим Иревани овладел некоторыми чертами реалистической живописи в современной форме.

Творчество Мирзы Гадима, основанное на классической азербайджанской миниатюре, богатых традициях народного искусства и реалистической форме станковой живописи, представляет собой новый этап в развитии нашего национального изобразительного искусства. Тем самым в азербайджанском изобразительном искусстве начинается переход от традиционного декоративного стиля к качественно новому реалистическому искусству.

В Западном Азербайджане, имеющем на своей территории столь богатые образцы нашей культуры, после создания армянского государства с помощью России в начале XX века, за последние 100 лет были уничтожены тысячи образцов нашей материальной культуры. целенаправленно и планомерно стерты с лица земли следы национальной культуры, а азербайджанские тюрки, издревле проживающие на этой территории, были изгнаны со своих родных земель. Исторические документы начала XVI века (например, письмо Чухурсаадского бейлярбека Равангулу хана шаху Исмаилу, 1519 г.) показывают, что количество армян, переселенных на берега озера Ван, а оттуда – на территории нынешней Армении составляло всего 15 тысяч человек. В 1829–1832 годах русский чиновник И. Шопен, проводивший перепись населения в регионе, указывает численность армянского населения здесь в пределах 25 тысяч человек. После Туркменчайского договора 1828 года число армян, переселенных в Азербайджан, увеличилось до 1 миллиона 300 тысяч человек.

Н. Шавров в своей работе «Новая угроза русскому делу на Южном Кавказе» (1911) показывает, что армяне являются не местным, а переселенным населением. В 1978 году в селе Мехмана Агдеринского района был установлен памятник, посвященный 150-летию переселения армян в Карабах. На этом памятнике по-армянски было написано «МАРАГА 150». Это, несомненно, доказывало, что армяне были переселены на Кавказ с территории современного Ирана. Даже сегодня некоторые армянские идеологи, говорящие об идее «Великой Армении от моря до моря», фотографировались перед этим памятником. Однако в 1991 году армяне решили снести этот памятник, чтобы стереть этот исторический факт, который не сходится с их ложными территориальными претензиями.

В 1832 году И. Шопен насчитал в одном только Иреване 12 мечетей и 9 бань. Названия и расположение этих мечетей не только отражены в исторических документах, но их также запечатлели в памяти азербайджанцы, жившие в Иреване до 1960-х годов. Картина художника Рубона 1827 года, изображающая захват русской армией крепости Иреван, мусульманского турецкого города, отражает образ города. Надо быть слепым, чтобы не увидеть на этой картине многочисленные купола и минареты мусульманских мечетей. Все это неоспоримыми фактами доказывает, что армяне, заселенные когда-то на азербайджанские земли в соответствии с империалистическими интересами отдельных государств, проводили настоящую политику агрессии против нашей национальной культуры.

Сами армянские источники подтверждают, что художественные «произведения», созданные ими под именем армянской культуры во время проживания в этой местности, созданы под влиянием тюркской культуры. Например, известный армянский художник Мартирос Сарьян писал: «…Я прожил в Константинополе почти два месяца и за это время смог очень хорошо поработать. Меня очень интересовали улицы, ритм жизни, яркое общество и особенно сильные семейные узы». Или «У меня была цель понять Восток, найти его характерные признаки, чтобы сделать свои произведения еще более красочными. Мне хотелось передать зрителю восточный реализм, представить этот мир в еще более правдоподобном виде». Из тысяч таких признаний только этого достаточно, чтобы подтвердить наше мнение. В заключение, возвращаясь к предыдущей мысли, хотелось бы отметить, что как носительница культурного прошлого история нашего народа в Западном Азербайджане жива на протяжении тысячелетий, и никакой факт оккупации не сможет стереть ее следы с географии проживания.

Исторические источники и исследования ученых показывают, что на территориях, называемых сегодня Арменией, существовало множество образцов материальной культуры, принадлежащей азербайджанским тюркам. Однако почти все они были целенаправленно уничтожены армянами. Нетрудно понять причины этого. Во-первых, потому, что армянские историки и политики пытаются фальсифицировать историю, чтобы отрицать, что они заселились на исторические тюркские земли в результате политики, служащей интересам империалистических государств, и доказать, что они являются древними жителями этого места.  С другой стороны, в вопросах образования армяне всегда отдают предпочтение ложным, реакционным методам, основанным на философии этнического национализма. Они заняли националистическую позицию не только против тюрок, но и против других народов. Однако факты выявляют внутреннее лицо армянской политики, разоблачают их мошенничество.

Записи многих путешественников, посетивших нашу страну, в том числе известного турецкого путешественника и дипломата Эвлия Челеби, посетившего Азербайджан в XVIII веке, дают информацию о мечетях, караван-сараях, крепостях и других архитектурных памятниках в наших древних городах и селах. На основе его записей можно сказать, что на территории Западного Азербайджана в каждом населенном пункте имелись религиозные часовни, архитектурные памятники, мечети и святыни, принадлежавшие азербайджанским тюркам.

Известно, что нынешняя территория Армении, особенно Иреванский, Гейчинский, Зангезурский, Даралаязский, Ведибасарский и другие районы, богата многочисленными албанскими и мусульманскими памятниками. «Здесь было около 150 (ровно 147) больших и малых мечетей, могил, десятков караван-сараев, крепостей, бань, каменных мостов и базаров». Мы можем привести пример очень интересных памятников, надгробий, фигур лошадей, баранов и изображений на них, которые позволяют изучать искусство Западного Азербайджана.

Надгробия можно разделить на несколько групп: вертикальные надгробия (стелы) с резьбой различной формы, горизонтальные надгробия грудного типа (саркофаги), скульптуры коня и барана. Надгробия украшались в разных стилях, формах и содержании в зависимости от положения, занимаемого умершим в обществе при его жизни. Понятно, что надгробия государственных деятелей были оформлены в более нарядном и изысканном стиле (так было и в других районах Азербайджана). Они использовались не только как украшение, но и для отражения пола, жизни и занятий умершего. Помимо геометрических и растительных орнаментов, вырезанных с большим талантом и мастерством на многих надгробиях, встречаются изображения человека, животных и птиц, а также композиции мечетей, щитов, коней, баранов, орлов, четок, игольных ниток, ножниц, зеркала, имеющие в прямом смысле сюжетный характер. Ученые придерживаются мнения, что они распространены на надгробиях молодежи, духовных старцев и женщин, и эти изображения связаны с социальным положением, профессией и жизнью погребенного: «На надгробиях также много символических рисунков. Среди них можно указать такие узоры как луна-звезда, олицетворяющая ислам, свастика или полосатый круг, олицетворяющий солнце, и т.д.».

Большую часть украшений надгробий составляют растительные орнаменты. Уместно вспомнить книгу «Искусство и мировые религии» (1985) выдающегося российского ученого Е. Г. Яковлева. В результате анализа искусства исламских стран он отмечает, что в основе орнаментальных украшений лежит симметрия. Эту мысль подтверждает и академик Расим Эфенди: «Обычно в растительных орнаментах, построенных на основе симметрии, основной линией являются ветки, а расположенные на них цветы и листья – дополнительные элементы». Как и надгробия, найденные во многих районах Азербайджана, на надгробиях западных земель широко распространены надписи в виде эпитафий (надгробий). Здесь встречаются философские изречения усопшего, строки из стихов известных поэтов и ашугов, молитвы или мысли, взятые из устной народной литературы и другие надписи.

Со стилистической точки зрения изображения на могилах имеют генетическое сходство с надгробиями в других районах нашей страны. Изящность, изысканная обработка и выразительность этих украшений привлекают внимание. Большинство сюжетных композиций охватывают темы, указывающие на нравственные качества, храбрость, мужество и профессию покойного. На мужских надгробиях изображены сцены охоты, а на женских – сцены, связанные с искусством ковроткачества. На территории Западного Азербайджана наглядные образцы надгробий и статуй барана были обнаружены на средневековом кладбище в селе Уруд Каракилсинского района Зангезурского махала. В советское время академик Расим Эфенди объездил почти всю территорию Западного Азербайджана и зафиксировал сотни фактов, доказывающих, что эти земли исторически принадлежали тюркам.

Им же впервые описано и проанализировано сундуковое надгробие 1575 года на кладбище села Уруд. Сбоку на груди расположены изображения с сюжетом, а сверху написано по-арабски строками сульс-насх: «Аллах, Мухаммад Хан Ибн Манахид. 983 год Хиджры». С правой стороны выгравированы четыре сюжета, отделенные друг от друга орнаментальными арками. В середине первой арки изображена женщина с длинной косой, держащая детей, во второй – высокий мужчина, держащий в одной руке топор, в другой – аркан, а рядом с ним молодой мальчик, и в третий – мальчик и девочка. На изображении между четвертой Т-образной аркой высечена фигура большой птицы с распростертыми крыльями, сидящей на неизвестном животном. Академик Р. Эфенди отмечает, что эта птица является священной «птицей уну», считавшейся тотемом у древних тюркоязычных народов. Источники свидетельствуют, что тюрки-огузы считали эту птицу священной. Сведения об этом отражены в «Китаби-Деде Коркуд»: Благодаря большой роли, которую играла эта птица-онгон в жизни тюркских племен в далеком прошлом, ее фигурка, вырезанная из дерева или сделанная из войлока, стала украшением каждого дома. Даже во время ужина каждый человек клал в рот первый кусочек в знак доброго знака.

Каменный прямоугольный саркофаг окружен спереди декоративной рельефной рамкой и разделен по вертикали на три части. В нижнем углу находится восьмиугольный угол. На другой стороне саркофага расположена трехсюжетная композиция между стилизованными декоративными изображениями луны и солнца. Здесь в миндалевидной бороздке по краям имеются бороздки, символизирующие пшеницу (как символ благословения). Надгробие резко контрастирует с традициями и эклектикой средневековых мемориальных надгробий. При этом задействованы как мусульманство (лицевая часть), так и язычество (боковые части). «Как известно, мусульманские традиции отвергли языческие мотивы на памятных камнях, отдав предпочтение арабской эпиграфике и орнаменту. По своему характеру изложение здесь описательных сюжетов ясно показывает, что традиции, вытекающие из языческих и шаманских воззрений тюркских народов, сохранились».

Изображения на надгробии грудного типа 1578/79 г. н.э. на кладбище села Уруд привлекают внимание динамичностью, монументальностью, пластичностью и выразительностью. Иными словами, здесь мы встречаемся с образом «дерева жизни», являющегося символом Святой Троицы, с которым мы сталкиваемся на каждом этапе азербайджанской культуры. На боковой стороне саркофага расположена фигура тигра и лошади, обращенных друг к другу, а между ними изображены два камня. Предполагается, что это весна. Справа представлено изображение молодого человека с топором в руке. Изображения обрамлены звездами, которые повторяются одна за другой с трех сторон (сверху и по бокам). На лицевой стороне написаны слова «Сын Амрама Мехдигар».

Кандидат искусствоведения Тельман Ибрагимов, анализируя надгробия на кладбище села Уруд Зангезурского района, пишет: «В надгробиях грудного типа отражен духовный мир и художественные традиции турецко-азербайджанского населения этого региона. Действительно, здесь мы встречаем множество оригинальных образов и мотивов, связанных с верованиями древнетюркских племен. Здесь описаны не только связь азербайджанских ремесел с племенами, жившими в Сибири и на Алтае в далеком прошлом, но и темы, соответствующие философии исламской религии. Среди них можно найти религиозный обряд шаманов, описание тотема птицы онгон, возникшего в связи с зооморфными представлениями у древних тюркоязычных народов».

Фотография 12 саркофагов на кладбище Уруд приведена в книге Азиза Алекперли «Памятники Западного Азербайджана» (Баку-2007), превосходно изданной на азербайджанском, русском, английском и французском языках. Не менее интересный сюжет основан на надписях и изображениях на этих саркофагах. На одном из сундуков наше внимание привлекает сюжет, обрамленный сельджукской цепью. Изображения расположены одно за другим слева направо, а на лицевой стороне написано: «Хозяин этой гробницы – покойный Огул Ибн Мурад. 963 год (155/56 г. н. э.)». Сбоку юноша верхом на коне, потом еще один высокий человек с луком, далее –  козлы, и снова козел,  и  уну онгон, изображенная на его спине. Все эти изображения выполнены в условном, схематическом плане, в динамичной манере. Правдоподобность и сюжетность изображений словно рассказывают историю жизненного пути и профессии умершего. В последний момент на спине барана изображают птицу уну, которая является символом изобилия и благословения, а летающие вокруг нее птицы указывают место умершего в загробном мире.

Обращают на себя внимание изображения могильного сундука «Айсолтан», датированного 1584 годом, на кладбище Уруд. Здесь композиция разделена на две горизонтальные половины. В правой половине изображен ткацкий станок для ковров и женщина, стоящая рядом с ним. Она изображена за занятием по  пропуску веревки правой рукой между коврами. В левой половине изображена женщина в сидячем положении, расчесывающая шерсть гребнем для шерсти. Вокруг нее изображены ножницы и киркид, связанные с ковроткачеством. В левом верхнем углу композиции находится изображение солода, который является знаком праздника Новруз, знаменующего приход весны. Итак, эта могила – могила ковровщицы. Предметы, женская одежда, пшеница, знак солнечного света – все это мотивы, принадлежащие азербайджанским тюркам. Хотя оно дано в несколько условной, схематической форме, здесь очевидна попытка передать пространство и перспективу. Мотивы в описании не только связаны с Азербайджаном, но и еще раз доказывают, что ковры, представленные под названием армянские ковры, на самом деле являются не чем иным, как различными образцами азербайджанской школы ковроделия.

Узоры на надгробиях, зафиксированные на кладбище Уруд, динамичность фигур, правдоподобность, характер сюжета, изображенные мотивы, узоры, известные в искусствоведении как сельджукская цепь, резное надгробие 1576 года, найденное в Мингячевире, как и найденные в Агдамском районе надгробия XVI-XVII веков, по сравнению с надгробиями, среди которых мы находим схожие характерные черты, еще раз доказывает, что эти территории принадлежали нашим великим предкам.

Интересны также памятники, найденные в других районах и селах Западного Азербайджана, и изображения на них. Например, в селе Юхары Гиретах Гафанского района Зангезурского махала на обратной стороне каменного памятника, известного среди местного турецкого населения как Белдаши, выгравирована длинная стрела. На одном из камней изображен всадник с копьем в руке и луком на плече. Всадник вонзил копье в пасть дракона, бьющегося под ногами коня. На другой стороне камня изображена сцена охоты, где охотник с ружьем в руке целится в горного козла. Над ним изображения кувшина с водой и щита. Чуть ниже него высечено изображение второго щита. Все это еще раз доказывает, что земли Западного Азербайджана принадлежат азербайджанским тюркам. Как и в село Уруд, первое прибытие армян в село Гиретаг произошло в 1988 году после депортации азербайджанских турок.

Среди мотивов, встречающихся на территории Западного Азербайджана, особенно большое место занимает изображение дракона. На кладбище села Гарадюз Каварского района Гейчинского махала находится албанско-турецкий христианский храм и надгробия. «Храм Гарадюз был построен в IX веке, в последствии на северной стороне храма было создано большое кладбище. Сопоставление хачкаров XIII века и мусульманских гробов начала XVI века на этом кладбище подтверждает, что переход местного арамейского (армянского) населения из христианства в ислам произошел в конце XIII – начале XIV века. На одном из надгробий грудного типа на кладбище Нарадуз изображены два дракона, обращенные друг к другу, а на другой стороне по-арабски написаны слова: «Эта гробница принадлежит усопшему мученику, восставшему на милость Божию, 704 год».  Исторические источники доказывают, что армян сюда вообще переселили в 1830-х годах.

Каменные плиты с надписями (стеллы) занимают одно из важнейших мест в искусстве Западного Азербайджана. Подобные стелы широко распространены в Лоруйском, Кырхбулагском и Зангезурском махалах, у подножия горы Алагоз. Среди многих исследователей есть те, кто считает эти камни надгробиями, и те, кто относится к этому скептически… Однако назначение этих камней остается предметом споров. Эти стоячие камни, преимущественно высокие, прямоугольной формы, стоят на каменном основании. Сюжетные композиции на них отражают мотивы, возникающие из язычества и шаманизма местного турецкого населения, принявшего ислам. В Аллахверди, Баране, Каракилсе, Эллере, Басаркечаре и других районах есть подобные «воздвигнутые камни». В Талинде на каменном столбе имеется несколько слоев изображений. На нижнем ярусе полустилизованная фигура мужчины, держащего рамку поднятыми руками. Внутри рамы расположены две хонча, напоминающие символ солнца и восьмиконечную звезду. На верхнем ярусе также изображена человеческая фигура. Однако сохранилась лишь малая часть этого изображения.

Примерно в 600-700 метрах от села Элаяз в направлении Хасанкенди в Кешишкендском районе Даралаязского махала находился мусульманско-турецкий храм. Армяне на каменной доске высотой 2,5 метра и шириной 1,4 метра, взятой от входа в завию, на которой три круга, символизирующие три святых существа – землю, луну и солнце, а также выгравированных в каждом круге 12 линий, символизирующие 12 имамов, и восьмиконечная звезда, позже установили крест и попытались представить его как армянский памятник. На плите арабо-насхскими строками имется эпитафия, гласящая: «Эта могила принадлежит Ахи Таваккулю, усопшему и великомученику, нуждающемуся в милости Всемогущего Аллаха – да простит Аллах его грехи. 950 год месяца Мухаррам».

Говоря об искусстве Западного Азербайджана, необходимо особенно упомянуть найденные в этих местах каменные фигуры баранов. В связи с тем, что они, обладая разнообразными стилевыми особенностями,  многочисленны и встречаются почти в каждом селе упомянутой местности, привлекают внимание схожей характеристикой с фигурками коня, встречающихся  в Карабахе, Нахчыване, Гяндже, Газахе, Кельбаджаре, Лачине, Лерике, Гедабеке, а также в районах Грузии, где проживают азербайджанцы, и таким образом, не оставляя сомнений в том, что эти территории являются древними тюркскими землями.

На основе анализа реальных фотоматериалов, сделанных в то время, мы еще раз видим, что искусство Западного Азербайджана отражает исторический путь развития наших предков, их жизнь и быт, их художественно-эстетическое отношение к происходящим вокруг событиям, на основе собственных средств выражения и методов описания. Чем больше армяне пытаются фальсифицировать историю, тем больше они в конечном итоге разоблачают себя и оказываются в смехотворном положении. Потому что ложь закрепляется, но не ходит.

Галиб Гасымов
Искусствовед